среда, 20 октября 2010
Иногда приходится иметь дело с дьяволом не потому, что хочешь, а потому что иначе он найдёт себе другого.
В свой выходной я решил себе позволить немного отдохнуть и поспать подольше. Разбудила меня только Лиза, которая засобиралась на работу в семь утра и уже в восемь, одарив сонного меня поцелуем, скрылась за дверь. Я услышал как поворачивается в замке ключ и остался один в квартире. Люблю выходные. В эти дни я обычно отсыпаю все, что не отсыпаю на неделе. Поэтому в восемь утра я заснул обратно, рассчитывая встать часов в десять и сесть за работу.
Ночью меня настигли какие-то разборки внутри стаи, выдернули из постели, поэтому в лупанарий я приехал сонный и недовольный. Похоже на сегодня этого хватило, чтобы инцидент себя исчерпал. Может в следующий раз хмурым видом я уже не отделаюсь, но хотя сегодня меня они уже не потревожат. Повернувшись на другой бок, я постарался устроить поудобнее, как мой сон прервал звонок в дверь. Тут то я и проснулся. Хмуро покосившись в сторону двери, я втянул носом воздух. Человек. Женщина. Почта..?
Пришлось подняться кровати и натянуть на себя джинсы, чтобы быстро разобраться с раздражителем и вернуться в кровать. Что за жизнь такая, больше трех часов не поспишь, чтоб кто-нибудь не прервал?
За дверью никто уходить не собирался, поэтому пришлось, на ходу расчесывая волосы рукой, открыть дверь и поинтересоваться:
-Доброе утро, что вы хотели, Мисс... Гордон, - последнее я сказал несколько удивленно, сопроводив удивление в голосе еще и чуть приподнятой левой бровью. Сюрприз, однозначно. Первая Леди города и у меня на пороге. Утра не задалось, - Проходите, - Я открыл дверь, пропуская девушку в квартиру.
Ночью меня настигли какие-то разборки внутри стаи, выдернули из постели, поэтому в лупанарий я приехал сонный и недовольный. Похоже на сегодня этого хватило, чтобы инцидент себя исчерпал. Может в следующий раз хмурым видом я уже не отделаюсь, но хотя сегодня меня они уже не потревожат. Повернувшись на другой бок, я постарался устроить поудобнее, как мой сон прервал звонок в дверь. Тут то я и проснулся. Хмуро покосившись в сторону двери, я втянул носом воздух. Человек. Женщина. Почта..?
Пришлось подняться кровати и натянуть на себя джинсы, чтобы быстро разобраться с раздражителем и вернуться в кровать. Что за жизнь такая, больше трех часов не поспишь, чтоб кто-нибудь не прервал?
За дверью никто уходить не собирался, поэтому пришлось, на ходу расчесывая волосы рукой, открыть дверь и поинтересоваться:
-Доброе утро, что вы хотели, Мисс... Гордон, - последнее я сказал несколько удивленно, сопроводив удивление в голосе еще и чуть приподнятой левой бровью. Сюрприз, однозначно. Первая Леди города и у меня на пороге. Утра не задалось, - Проходите, - Я открыл дверь, пропуская девушку в квартиру.
Иногда приходится иметь дело с дьяволом не потому, что хочешь, а потому что иначе он найдёт себе другого.
Из леса я вышел быстрым шагом, не обращая внимания на деревья. Они, похоже, намек поняли сразу и вся природа словно расступалась передо мной, пока я шел до машины. Брюки были безнадежно испачканы. Ненавижу осенний лес, то количество луж, что в нем скапливается всегда вырастают на пути в самый ненужный момент и моя одежда страдает. Я бы одел джинсы, если бы не ехал туда из Университета.
Вообще, в общении со стаей у меня три стадии: я раскатываю неверных типичным высокомерным взглядом интеллектуального работника (на этом с бунта срывается основная часть, поэтому обычно я надолго не задерживаюсь в Лупанарии), оставшихся смелых уже раскатываю силой, показывая кто-то Альфа, и куда всем идти со своими бунтами. После этого если кто-то и остается, то не на долго. Не люблю долго возиться с нарушителями спокойствия. В такие моменты я понимаю, почему не стал сражаться в стае за место Гери - держать в узде всех этих идиотов больше бы никто не смог. Но все равно их выходки иногда бесили. Так же, как и запачканные лесной грязью песочного цвета брюки.
Когда уже, наконец-то, показалась дорога, я достал из кармана ключи и и отключил сигнализацию. Залез в салон и включил аварийку, после чего открыл капот и сделал вид, что очень занят перебиранием внутренностей своей Alfa Romeo. "Перебирание" заключалось в том, что я прислонился спиной к машине и, достав пачку сигарет, закурил. Мне срочно надо было запихать своего зверя обратно. Но что-то мне подсказывало, что мои глаза не собираются менять свой цвет с янтарного на серый. А сила не хочет скручиваться в спираль и возвращаться на место.
Вдалеке послышалось шуршание шин по асфальту и мне пришлось немного посторониться. Если мне переедут ноги - будет еще более обидно.
Вообще, в общении со стаей у меня три стадии: я раскатываю неверных типичным высокомерным взглядом интеллектуального работника (на этом с бунта срывается основная часть, поэтому обычно я надолго не задерживаюсь в Лупанарии), оставшихся смелых уже раскатываю силой, показывая кто-то Альфа, и куда всем идти со своими бунтами. После этого если кто-то и остается, то не на долго. Не люблю долго возиться с нарушителями спокойствия. В такие моменты я понимаю, почему не стал сражаться в стае за место Гери - держать в узде всех этих идиотов больше бы никто не смог. Но все равно их выходки иногда бесили. Так же, как и запачканные лесной грязью песочного цвета брюки.
Когда уже, наконец-то, показалась дорога, я достал из кармана ключи и и отключил сигнализацию. Залез в салон и включил аварийку, после чего открыл капот и сделал вид, что очень занят перебиранием внутренностей своей Alfa Romeo. "Перебирание" заключалось в том, что я прислонился спиной к машине и, достав пачку сигарет, закурил. Мне срочно надо было запихать своего зверя обратно. Но что-то мне подсказывало, что мои глаза не собираются менять свой цвет с янтарного на серый. А сила не хочет скручиваться в спираль и возвращаться на место.
Вдалеке послышалось шуршание шин по асфальту и мне пришлось немного посторониться. Если мне переедут ноги - будет еще более обидно.
понедельник, 27 сентября 2010
Иногда приходится иметь дело с дьяволом не потому, что хочешь, а потому что иначе он найдёт себе другого.
Все мы — книги. Красивые, рваные, пожелтевшие, пахнущие плесенью. Мою книгу зовут Филипп Дюран и за последние 28 лет она порядком поистрепалась и кое-где начала желтеть. Видимо, слишком долго она пролежала где-то на подоконнике.
Я преподаю судебную психологию в Оксфорде, люблю ездить в отпуск в Ирландию, играю на гитаре и раз в месяц покрываюсь шерстью.
Родился в Исландии, в городе Акюрейри, но в пять лет мы с семьей перебрались в Рейкьявик. Там я пошел в школу, потом в институт. Судебная психология, хитросплетения человеческого мозга. Чертовски интересно, и так же чертовски никому не нужно. Поэтому я решил собраться и переехать в более перспективную Англию, поступить в магистратуру и жить счастливо. Надо сказать, что это у меня получилось. Правда между «переехать» и «поступить» вклинилось «покрыться шерстью, получив по голове в темной подворотне», но я не в обиде. Я всегда считал, что надо либо принимать себя таким, какой ты есть, либо броситься под поезд.
Вот так вот, в 22 года я попал в Лондонскую стаю вервольфов. Разменная жизнь, которая была в Рейкьявике сразу показалась какой-то тусклой. Благо у меня оказался достаточно твердый характер, чтобы это буйство жизни и запахов вокруг меня, не смогли мной пользоваться. Конечно, получилось далеко не сразу. Но через какое-то время я нашел свое место в стае — я Больверк, палач стаи. Надо отметить, что у меня очень хорошее воображение, поэтому желающих связываться со мной мало. А может на это влияет то, что 7 лет своей жизни я посвятил изучению всех видов убийств и отклонений связанных с ними. У моего хорошего воображения есть отличная теоретическая основа.
Друзья и знакомые говорят, что у меня очень сложный характер. Студенты считают, что я добряк, потому что ни разу не повышал на них голос. Конечно я для них добряк, потому что нас объединяет один интересный предмет, которым нормальные люди не могут увлекаться. Я люблю показывать своим детям фильмы, посвященные тому или иному маньяку за историю преступлений. Иногда мы выезжаем на экскурсии, выполняем тесты. Нормальные люди этим не интересуются, поэтому мы все друг другу очень нравимся. Нервные тут не задерживаются.
Но надо уметь разделять работу и личное. Пока мне удается сочетать днем преподавание студентам, а вечером разборки внутри стаи. Я стараюсь не лезть в еще большую метафизику, чем попал.
Я преподаю судебную психологию в Оксфорде, люблю ездить в отпуск в Ирландию, играю на гитаре и раз в месяц покрываюсь шерстью.
Родился в Исландии, в городе Акюрейри, но в пять лет мы с семьей перебрались в Рейкьявик. Там я пошел в школу, потом в институт. Судебная психология, хитросплетения человеческого мозга. Чертовски интересно, и так же чертовски никому не нужно. Поэтому я решил собраться и переехать в более перспективную Англию, поступить в магистратуру и жить счастливо. Надо сказать, что это у меня получилось. Правда между «переехать» и «поступить» вклинилось «покрыться шерстью, получив по голове в темной подворотне», но я не в обиде. Я всегда считал, что надо либо принимать себя таким, какой ты есть, либо броситься под поезд.
Вот так вот, в 22 года я попал в Лондонскую стаю вервольфов. Разменная жизнь, которая была в Рейкьявике сразу показалась какой-то тусклой. Благо у меня оказался достаточно твердый характер, чтобы это буйство жизни и запахов вокруг меня, не смогли мной пользоваться. Конечно, получилось далеко не сразу. Но через какое-то время я нашел свое место в стае — я Больверк, палач стаи. Надо отметить, что у меня очень хорошее воображение, поэтому желающих связываться со мной мало. А может на это влияет то, что 7 лет своей жизни я посвятил изучению всех видов убийств и отклонений связанных с ними. У моего хорошего воображения есть отличная теоретическая основа.
Друзья и знакомые говорят, что у меня очень сложный характер. Студенты считают, что я добряк, потому что ни разу не повышал на них голос. Конечно я для них добряк, потому что нас объединяет один интересный предмет, которым нормальные люди не могут увлекаться. Я люблю показывать своим детям фильмы, посвященные тому или иному маньяку за историю преступлений. Иногда мы выезжаем на экскурсии, выполняем тесты. Нормальные люди этим не интересуются, поэтому мы все друг другу очень нравимся. Нервные тут не задерживаются.
Но надо уметь разделять работу и личное. Пока мне удается сочетать днем преподавание студентам, а вечером разборки внутри стаи. Я стараюсь не лезть в еще большую метафизику, чем попал.